Обзор Научно-исследовательской лаборатории регионального законодательства и сравнительного правоведения Администрации Иркутской области от 20.08.2002 № 1/2002
"ОБЗОР РЕШЕНИЙ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ВОПРОСАМ РЕГИОНАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА, КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА, ФЕДЕРАЛИЗМА И МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ ЗА ПЕРВЫЙ И ВТОРОЙ КВАРТАЛ 2002 ГОДА"
Официальная публикация в СМИ:
публикаций не найдено
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ РЕГИОНАЛЬНОГО
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ
АДМИНИСТРАЦИИ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ
ОБЗОР
от 20 августа 2002 г. № 1/2002
ОБЗОР РЕШЕНИЙ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ПО ВОПРОСАМ РЕГИОНАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА,
КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА,
ФЕДЕРАЛИЗМА И МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ
ЗА ПЕРВЫЙ И ВТОРОЙ КВАРТАЛ 2002 ГОДА
1. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 10 января 2002 года № 3-О по жалобе гражданина Н.Д.Ильченко на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 279 Таможенного кодекса Российской Федерации
Определение касается вопросов применения ответственности за недекларирование или недостоверное декларирование товаров и транспортных средств, перемещаемых через таможенную границу Российской Федерации на основании части первой статьи 279 Таможенного кодекса Российской Федерации.
Основные положения
Согласно части первой статьи 279 Таможенного кодекса Российской Федерации недекларирование или недостоверное декларирование товаров и транспортных средств, перемещаемых через таможенную границу Российской Федерации, то есть незаявление по установленной письменной, устной или иной форме достоверных сведений либо заявление недостоверных сведений о товарах и транспортных средствах, их таможенном режиме и других сведений, необходимых для таможенных целей, за исключением случаев, предусмотренных статьями 258, 262, 263, 274, 275, 276, 277, 278 и 282 данного кодекса, при отсутствии признаков контрабанды, влечет наложение штрафа в размере от ста до двухсот процентов стоимости товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами правонарушения, с их конфискацией или без таковой, либо с взысканием стоимости таких товаров и транспортных средств или без такового, либо с отзывом лицензии или квалификационного аттестата или без их отзыва.
Постановлением Мурманской таможни от 16 апреля 1999 года гражданин Н.Д.Ильченко признан виновным в нарушении этого таможенного правила и привлечен к административной ответственности в виде конфискации ввезенного им автомобиля как непосредственного объекта правонарушения. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации Н.Д.Ильченко просит признать часть первую статьи 279 Таможенного кодекса Российской Федерации, постольку поскольку ею предусматривается в качестве меры административной ответственности конфискация товаров и транспортных средств, назначаемая без судебного решения и являющаяся несоразмерной указанному в ней деянию, не соответствующей частям 1 и 2 статьи 19, частям 1 и 3 статьи 35 и части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации.
В своем определении по жалобе гражданина Н.Д.Ильченко Конституционный Суд Российской Федерации указал, что нормативные правовые положения, касающиеся порядка назначения конфискации имущества за совершение административных, в том числе таможенных, правонарушений, уже были предметом его рассмотрения. В постановлениях от 20 мая 1997 года, от 11 марта 1998 года и в ряде определений Конституционный Суд признал, что:
- изъятие имущества и принятие таможенными органами соответствующего решения само по себе не означает прекращения права собственности. Итоговым решением вопроса о лишении лица его имущества является акт суда, и, следовательно, только с вынесением соответствующего судебного решения конфискация может рассматриваться как мера юридической ответственности, влекущая утрату собственником его имущества;
- предписание части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации о лишении имущества не иначе как по решению суда является обязательным во всех случаях, когда встает вопрос о применении санкции в виде конфискации, включая принудительное безвозмездное обращение в собственность государства имущества, явившегося орудием или средством совершения, а также непосредственным предметом правонарушения;
- административные органы вправе применять в отношении названного имущества превентивные меры обеспечительного характера (изъятие, арест, задержание);
- предписание части 3 статьи 35 Конституции Российской Федерации выступает конституционной гарантией права собственности для тех субъектов, которым конфискуемое имущество принадлежит на законных основаниях;
- конфискация имущества может назначаться только решением суда, вынесенным по делу об административном правонарушении, поскольку судебного решения по жалобе на постановление административного органа о конфискации имущества, примененной в качестве санкции за правонарушение, недостаточно с точки зрения обеспечения судебных гарантий права собственности;
- именно судебная процедура позволяет в случае конфискации имущества в максимальной степени гарантировать соблюдение основных прав граждан и юридических лиц, обеспечить при рассмотрении дела состязательность и равноправие сторон, всесторонне исследовать материалы дела, установить состав правонарушения и назначить справедливое и соразмерное тяжести правонарушения взыскание.
Исходя из этого, Конституционный Суд Российской Федерации признал не соответствующей частям 1 и 2 статьи 19 и части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации статью 266 Таможенного кодекса Российской Федерации, постольку поскольку она предусматривает в качестве меры административной ответственности конфискацию товаров и транспортных средств, назначаемую без судебного решения и являющуюся несоразмерной деянию, указанному в данной статье, а также часть вторую статьи 85 и статью 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях - в той мере, в какой они в их взаимосвязи допускают применение конфискации без судебного решения.
Названные решения Конституционного Суда Российской Федерации сохраняют свою силу. Изложенные в них правовые позиции о надлежащей процедуре назначения конфискации как меры административного взыскания носят общий характер и обязательны для судов, других органов и должностных лиц при применении ими статей Таможенного кодекса Российской Федерации, в которых предусмотрена возможность конфискации товаров, транспортных средств и иных предметов в качестве санкции за нарушение содержащихся в этих статьях таможенных правил.
Положение части первой статьи 279 Таможенного кодекса Российской Федерации о конфискации, оспариваемое гражданином Н.Д. Ильченко, аналогично положениям, которые ранее являлись предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации и признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации в части, позволяющей назначать конфискацию имущества не по решению суда. Следовательно, положение части первой статьи 279 Таможенного кодекса Российской Федерации о конфискации, постольку поскольку оно служит основанием для назначения конфискации во внесудебном порядке, утрачивает силу и не подлежит применению судами, другими органами и должностными лицами, как не соответствующее частям 1 и 2 статьи 19, частям 1 и 3 статьи 35 и части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд также отметил, что иные положения Таможенного кодекса Российской Федерации о конфискации - постольку поскольку они служат основанием для назначения данной санкции без судебного решения - также не могут, по смыслу статей 87, 99 и 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", применяться судами, иными органами и должностными лицами. Вместе с тем таможенные органы сохраняют свои полномочия по применению превентивных мер обеспечительного характера.
Неконституционность части первой статьи 279 Таможенного кодекса Российской Федерации гражданин Н.Д.Ильченко усматривает также в том, что предусматриваемая ею санкция несоразмерна деянию, указанному в данной статье, чем, по его мнению, нарушаются конституционный принцип равенства, а также гарантии права собственности.
Отвечая на этот вопрос, Конституционный Суд указал, что положение части первой статьи 279 Таможенного кодекса Российской Федерации о конфискации как одной из мер взыскания за совершение предусмотренного в ней правонарушения по своему смыслу и во взаимосвязи с другими статьями Таможенного кодекса Российской Федерации предполагает, что при назначении мер взыскания за предусмотренное в данной статье правонарушение должен соблюдаться принцип соразмерности санкций.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
1. Положение части первой статьи 279 Таможенного кодекса Российской Федерации о конфискации в качестве меры административной ответственности (санкции) за предусмотренное данной статьей правонарушение, постольку поскольку оно - во взаимосвязи с пунктом 1 части первой статьи 365 Таможенного кодекса Российской Федерации, закрепляющим полномочия таможенного органа, рассмотрев дело о нарушении таможенных правил, вынести постановление о наложении взыскания, - служит основанием для назначения конфискации без судебного решения, утрачивает силу и не подлежит применению судами, другими органами и должностными лицами как не соответствующее Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (части 1 и 2), 35 (части 1 и 3) и 55 (часть 3).
Предусмотренная разделом Х "Нарушения таможенных правил и ответственность за эти нарушения. Производство по делам о нарушениях таможенных правил и их рассмотрение" Таможенного кодекса Российской Федерации конфискация как мера административной ответственности во всяком случае может применяться только в судебном порядке, чем не ограничиваются полномочия таможенных органов по применению превентивных мер обеспечительного характера.
2. Положение части первой статьи 279 Таможенного кодекса Российской Федерации о конфискации как одной из мер взыскания за совершение предусмотренного данной статьей правонарушения, постольку поскольку оно - по своему конституционно - правовому смыслу, выявленному Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Определении исходя из правовых позиций, сформулированных им в Постановлениях от 11 марта 1998 года, от 12 мая 1998 года, от 14 мая 1999 года, от 27 апреля 2001 года, и во взаимосвязи со статьями 131, 230, 231, 239, 240, 291, 320, 364 и 365 Таможенного кодекса Российской Федерации - предполагает при назначении указанных в данной статье мер взыскания обязательность соблюдения принципа соразмерности санкций, не может рассматриваться как влекущее нарушение конституционных прав и свобод.
Конституционно - правовой смысл данного положения, выявленный Конституционным Судом Российской Федерации в указанных Постановлениях и настоящем Определении, является общеобязательным и исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике.
3. Поскольку для решения поставленного вопроса в соответствии с Федеральным конституционным законом "О Конституционном Суде Российской Федерации" не требуется вынесения предусмотренного его статьей 71 итогового решения в виде постановления, признать жалобу гражданина Н.Д.Ильченко не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации.
4. Дело гражданина Н.Д.Ильченко подлежит пересмотру компетентными органами в установленном порядке с учетом настоящего Определения.
***
2. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 2002 года № 1-П по делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 64 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" и статьи 92 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" в связи с жалобой гражданина А.М.Траспова
В соответствии с этим постановлением результаты выборов могут быть отменены, если в ходе избирательной кампании кому-либо из выдвинутых кандидатов было отказано в регистрации.
Основные положения
Гражданин А.М.Траспов оспаривает конституционность пункта 3 статьи 64 Федерального закона от 19 сентября 1997 года "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" и пункта 3 статьи 92 Федерального закона от 26 июня 1999 года "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" в части, касающейся правомочия суда соответствующего уровня отменять решения избирательной комиссии об итогах голосования, результатах выборов в избирательном округе, в том числе в случае таких нарушений избирательного законодательства, как незаконный отказ в регистрации кандидата, только если вследствие этого невозможно с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей.
В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации А.М. Траспов утверждает, что при отказе гражданину в регистрации кандидатом в депутаты определить в ходе выборов волеизъявление избирателей нельзя в принципе; следовательно, оспариваемые положения, в силу которых итоги голосования, результаты выборов могут быть признаны судом недействительными только ввиду невозможности достоверного определения результатов состоявшегося волеизъявления избирателей, исключают для гражданина при незаконном отказе в регистрации реализацию им права быть избранным в органы государственной власти, а потому противоречат части 2 статьи 32 Конституции Российской Федерации и международным актам о правах человека.
В постановлении Конституционного суда подчеркивается, что незаконное лишение гражданина возможности участвовать в выборах в качестве кандидата приводит к искажению характера выборов как свободных не только для кандидатов, но и для избирателей, свобода волеизъявления которых может ограничиваться самим фактом лишения права голосовать за любого из законно выдвинутых кандидатов.
Защита избирательных прав должна быть эффективной не только когда нарушения права быть избранным выявляются до начала голосования, но и впоследствии. Следовательно, не исключается - в качестве способа восстановления права - и отмена итогов голосования, результатов выборов, с тем чтобы обеспечивались подлинно свободные выборы.
Окружная избирательная комиссия, не устранив в отношении заявителя до начала голосования такое нарушение его избирательных прав, как незаконный отказ в регистрации, и суды, не прибегавшие к отмене результатов выборов в избирательном округе, исходили из того, что оспариваемые положения федеральных избирательных законов предполагают возможность отмены результатов выборов лишь при условии доказанности влияния выявленного нарушения избирательных прав на достоверность результатов волеизъявления избирателей. Между тем в условиях незаконного отказа кандидату (кандидатам) в регистрации такое доказывание практически неосуществимо. Поэтому суды ориентируются не на обеспечение реальных условий для подлинного свободного волеизъявления избирателей в ходе первоначальных или повторных выборов, а лишь на формальную проверку характеристик подлинности бюллетеней, правильности голосования и его количественных итогов, т.е. на проверку результатов состоявшегося голосования. Однако оценка адекватности отражения в результатах выборов действительной воли избирателей к этому не сводится. Отмена результатов выборов возможна также в других случаях - если не были обеспечены необходимые условия, существенно влияющие на свободное волеизъявление избирателей.
Конституционный Суд предписал судам находить адекватные формы и способы защиты пассивного и активного избирательного права и не могут, признавая незаконным отказ в регистрации лица кандидатом, ограничиваться одной только констатацией нарушения избирательных прав. При наличии предусмотренных законом оснований суд вправе признать невозможным проведение повторных выборов в целях восстановления пассивного избирательного права гражданина. Однако во всяком случае негативные последствия, явившиеся результатом незаконных действий (или бездействия) избирательных комиссий, которые обладают, по сути, публично - властными функциями, должны быть компенсированы, а доброе имя гражданина - восстановлено.
Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 3 (части 1, 2 и 3), 32 (части 1 и 2) и 46 (части 1 и 2), содержащиеся в пункте 3 статьи 64 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" и пункте 3 статьи 92 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" положения, которые при незаконном отказе в регистрации кандидата ограничивают полномочия суда по отмене итогов голосования, результатов выборов и выявлению адекватности отражения в них реальной воли избирателей, подменяя такое выявление формальным "определением достоверности результатов волеизъявления избирателей", принявших участие в голосовании, чем умаляются и ограничиваются избирательные права и право граждан на судебную защиту.
2. В соответствии с правовыми позициями, изложенными в настоящем Постановлении, и частью второй статьи 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" гражданин А.М.Траспов вправе обратиться в суд общей юрисдикции за защитой своих нарушенных прав.
***
3. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 22 января 2002 года № 2-П по делу о проверке конституционности части второй статьи 69, части второй статьи 70 и статьи 90 Конституции Республики Татарстан, а также пункта 2 статьи 4 и пункта 8 статьи 21 Закона Республики Татарстан "О выборах народных депутатов Республики Татарстан" в связи с жалобой гражданина М.М. Салямова
В постановлении разрешены некоторые вопросы организации и проведения выборов в законодательные органы государственной власти субъектов Российской Федерации.
Основные положения
При проведении в 1999 году выборов в Государственный Совет Республики Татарстан гражданин М.М.Салямов был выдвинут кандидатом в народные депутаты по Азнакаевскому районному административно - территориальному избирательному округу № 22, однако решением Азнакаевской окружной избирательной комиссии от 10 ноября 1999 года ему было отказано в регистрации в связи с тем, что он постоянно не проживает и не работает на территории данного избирательного округа. Центральная избирательная комиссия Республики Татарстан своим Постановлением от 15 ноября 1999 года подтвердила правильность обжалованного М.М.Салямовым решения окружной избирательной комиссии, а Азнакаевский городской суд отказал в принятии жалобы на это решение со ссылкой на то, что заявитель зарегистрирован кандидатом в народные депутаты по другому административно - территориальному избирательному округу.
В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин М.М.Салямов оспаривает конституционность ряда положений Конституции Республики Татарстан и Закона Республики Татарстан "О выборах народных депутатов Республики Татарстан" о проведении выборов в Государственный Совет Республики Татарстан по административно - территориальным и территориальным округам, а также положение, в соответствии с которым право быть выдвинутыми в качестве кандидатов в народные депутаты и право быть избранными в Государственный Совет Республики Татарстан по административно - территориальным избирательным округам имеют граждане Республики Татарстан, постоянно проживающие или работающие на территории данного избирательного округа. По мнению заявителя, названные положения нарушают его конституционное право избирать и быть избранным в органы государственной власти (активное и пассивное избирательное право), а потому не соответствуют статье 32 Конституции Российской Федерации.
В основе решения Конституционного Суда по данному делу лежит конституционная норма, согласно которой выборы являются свободными (часть 3 статьи 3 Конституции Российской Федерации). При этом применительно к выборам Президента Российской Федерации прямо закрепляется, что они проводятся на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании (часть 1 статьи 81). В этой специальной норме о порядке выборов Президента Российской Федерации в то же время выражены и общие принципы, лежащие в основе реализации конституционного права гражданина Российской Федерации избирать и быть избранным на подлинных свободных выборах. Соответственно, и образуемые в Российской Федерации путем свободных выборов органы народного представительства должны формироваться на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании. Положение о праве на участие в свободных выборах законодательного (представительного) органа на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании составляет существо закрепленного статьей 32 Конституции Российской Федерации права гражданина, без этого оно теряет свое реальное содержание. Соблюдение этих требований делает выборы подлинным народным волеизъявлением, а законодательный орган - действительно представительным.
В соответствии с Конституцией Республики Татарстан и Законом Республики Татарстан "О выборах народных депутатов Республики Татарстан" Государственный Совет Республики Татарстан является однопалатным парламентом, состоит из 130 депутатов и избирается по административно - территориальным и территориальным избирательным округам. Конституция Российской Федерации и международные документы в сфере прав человека не исключают возможность проведения выборов в законодательные (представительные) органы государственной власти (в том числе субъектов Российской Федерации) по избирательным округам, различным с точки зрения порядка их образования. Однако, как указывалось в постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 2000 года, при этом должны обеспечиваться равные условия для реализации гражданами избирательных прав и, следовательно, справедливое народное представительство.
Между тем из Конституции Республики Татарстан следует, что депутаты Государственного Совета, избранные по территориальным округам и административно - территориальным округам и работающие в парламенте, соответственно, на постоянной основе или, напротив, без освобождения от основной - производственной или служебной - деятельности, имеют неодинаковые права и обязанности при принятии законов, поскольку только наиболее значимые акты (в том числе Конституция Республики Татарстан, законы о внесении в нее изменений и дополнений, а также некоторые другие законы, в частности об утверждении бюджета) принимаются на пленарных сессиях, т.е. в составе всех избранных депутатов, тогда как другие вопросы (в том числе принятие большинства законов) решаются лишь корпусом депутатов, работающих в парламенте на постоянной основе. Это свидетельствует не только о различном статусе, но и о неравном влиянии депутатов, относящихся к разным частям депутатского корпуса, на принятие решений, что означает и неравенство представляемых ими избирателей от административно - территориальных и территориальных округов, т.е. препятствует осуществлению действительного народного представительства в выборном законодательном органе.
Более того, ни Конституция Татарстана, ни Закон "О выборах народных депутатов Республики Татарстан" не содержат конкретного перечня ни административно - территориальных, ни территориальных округов, наделяя при этом полномочием образовывать избирательные округа Центральную избирательную комиссию Республики Татарстан. В результате существенные элементы порядка формирования законодательного (представительного) органа государственной власти и реализации избирательного права устанавливаются на основе неправомерно делегированного нормотворчества. Этим создается возможность такой организации выборов, которая противоречит целям и принципам, закрепленным Конституцией Российской Федерации и федеральными законами. В частности, рассматриваемые положения допускают наделение избирателей неравным числом голосов в различных - административно - территориальных и территориальных - округах. Произвольные же образование и изменение избирательных округов ведет, в конечном счете, к нарушению равного избирательного права и тем самым - к нарушению принципа свободных выборов как основы формирования законодательных (представительных) органов государственной власти.
Гражданин М.М.Салямов также оспорил конституционность положения, согласно которому право быть выдвинутым в качестве кандидата и избранным в депутаты Государственного Совета Республики Татарстан по административно - территориальному избирательному округу имеют граждане Республики Татарстан, постоянно проживающие или работающие на территории данного избирательного округа. Конституционный Суд отметил по этому поводу, что условия реализации пассивного избирательного права гражданами Российской Федерации должны быть едиными на всей ее территории. Предоставление же возможности реализовать пассивное избирательное право на выборах в законодательные (представительные) органы субъектов Российской Федерации лишь тем гражданам Российской Федерации, которые являются гражданами республики и постоянно проживают или работают на территории избирательного округа (или на территории субъекта Российской Федерации), ограничивает всеобщее равное избирательное право, препятствуя свободным выборам как для самого кандидата, реализующего право выдвигать свою кандидатуру на выборах и быть избранным, так и для избирателей, реализующих право выдвигать того или иного кандидата и голосовать за него.
Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 3 (части 2 и 3), 19 (части 1 и 2) и 32 (части 1 и 2), взаимосвязанные положения о проведении выборов в Государственный Совет Республики Татарстан по административно - территориальным и территориальным округам, содержащиеся в части второй статьи 69, части второй статьи 70 и статье 90 Конституции Республики Татарстан, а также в пункте 2 статьи 4 Закона Республики Татарстан "О выборах народных депутатов Республики Татарстан", поскольку данными положениями нарушаются гарантии свободных выборов на основе всеобщего и равного избирательного права.
Данный вывод не исключает - при соблюдении требований Конституции Российской Федерации и с учетом правовых позиций, изложенных в настоящем Постановлении, - возможность предусмотреть формирование законодательного (представительного) органа субъекта Российской Федерации посредством выборов, проводимых в различных по порядку образования избирательных округах.
2. Признать не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 3 (части 2 и 3), 19 (части 1 и 2), 32 (части 1 и 2) и 55 (часть 3), нормативное положение, содержащееся в части второй статьи 70 Конституции Республики Татарстан и пункте 8 статьи 21 Закона Республики Татарстан "О выборах народных депутатов Республики Татарстан", согласно которому пассивным избирательным правом на выборах в Государственный Совет Республики Татарстан по административно - территориальным избирательным округам обладают лишь постоянно проживающие или работающие на территории данного избирательного округа.
3. Признание указанных положений не соответствующими Конституции Российской Федерации не влечет за собой пересмотра результатов выборов действующего состава Государственного Совета Республики Татарстан и само по себе не предопределяет оценку принятых им решений.
В силу статьи 125 (часть 6) Конституции Российской Федерации, части первой статьи 79, пункта 3 части второй статьи 80 и частей третьей и четвертой статьи 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Государственный Совет Республики Татарстан обязан не позднее чем в течение шести месяцев после опубликования настоящего Постановления внести необходимые, вытекающие из него изменения в Конституцию Республики Татарстан, Закон Республики Татарстан "О выборах народных депутатов Республики Татарстан", а также другие нормативные правовые акты, содержащие такие же положения, какие настоящим Постановлением признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации; до внесения соответствующих изменений в такие положения они не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами.
В силу пункта 12 части первой статьи 75 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" до внесения соответствующих изменений в Конституцию Республики Татарстан законодательные акты Республики Татарстан должны приниматься действующим составом депутатов на пленарных сессиях Государственного Совета Республики Татарстан.
4. В силу части первой статьи 79 и части третьей статьи 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" субъекты Российской Федерации в течение шести месяцев после опубликования настоящего Постановления должны внести соответствующие изменения в нормативные акты, содержащие такие же положения, какие настоящим Постановлением признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации.
***
4. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 24 января 2002 года № 3-П по делу о проверке конституционности положений части второй статьи 170 и части второй статьи 235 Кодекса законов о труде Российской Федерации и пункта 3 статьи 25 Федерального закона "О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности" в связи с запросами Зерноградского районного суда Ростовской области и Центрального районного суда города Кемерово
В постановлении рассматриваются положения трудового законодательства, исключающие возможность увольнения отдельных категорий работников за совершение ими дисциплинарных проступков.
Основные положения
Предметом рассмотрения Конституционного Суда в данном деле являлись:
часть вторая статьи 170 КЗоТ Российской Федерации в той части, в какой ею не допускается увольнение работников, имеющих детей - инвалидов или инвалидов с детства до достижения ими возраста восемнадцати лет, в случаях совершения ими дисциплинарных проступков, являющихся в соответствии с законом основанием для расторжения с ними трудового договора по инициативе работодателя;
часть вторая статьи 235 КЗоТ Российской Федерации и пункт 3 статьи 25 Федерального закона "О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности" в той части, в какой ими не допускается без предварительного согласия соответствующих профсоюзных органов увольнение работников, входящих в состав профсоюзных органов и не освобожденных от основной работы, в случаях совершения ими дисциплинарных проступков, являющихся в соответствии с законом основанием для расторжения с ними трудового договора по инициативе работодателя.
Нормы, содержащиеся в оспоренных положениях, непосредственно затрагивают права и свободы человека и гражданина в сфере труда и экономической деятельности, гарантированные Конституцией Российской Федерации. В частности, положения статьи 37 Конституции Российской Федерации, обусловливая свободу трудового договора, право работника и работодателя посредством согласования воль устанавливать его условия и решать вопросы, связанные с возникновением, изменением и прекращением трудовых отношений, вместе с тем выступают в качестве конституционно - правовой меры этой свободы, границы которой стороны не вправе нарушать. Поэтому, заключая трудовой договор, работодатель обязан обеспечить работнику условия труда в соответствии с указанными требованиями Конституции Российской Федерации, а работник - лично выполнять определенную соглашением трудовую функцию, соблюдая действующие в организации правила внутреннего трудового распорядка. Поэтому федеральный законодатель вправе предусматривать негативные правовые последствия невыполнения стороной принятых на себя обязательств по трудовому договору, адекватные степени нарушения прав и законных интересов другой стороны, в том числе условия расторжения трудового договора по инициативе одной из сторон.
Предусматривая в соответствии с требованиями статьи 37 Конституции Российской Федерации гарантии трудовых прав, в том числе направленные против возможного произвольного увольнения работника, законодатель не вправе устанавливать такие ограничения, которые ведут к искажению самого существа свободы экономической (предпринимательской) деятельности работодателя. В целом законодатель, регулируя трудовые отношения, должен обеспечивать баланс соответствующих конституционных прав и свобод, являющийся необходимым условием гармонизации трудовых отношений в Российской Федерации как социальном правовом государстве, что составляет правовую основу справедливого согласования прав и интересов работников и работодателей как сторон в трудовом договоре и как участников социального партнерства.
Между тем по буквальному смыслу оспариваемых положений, а также по смыслу, придаваемому ему правоприменительной, в том числе судебной, практикой, увольнение работника, имеющего ребенка - инвалида или инвалида с детства до достижения им возраста восемнадцати лет, как предусмотренная законом мера дисциплинарного взыскания в принципе невозможно, а расторжение трудового договора с ним рассматривается в силу этого как изначально незаконное. Работник даже в случае совершения дисциплинарного проступка, что является законным основанием для расторжения трудового договора по инициативе работодателя, подлежит восстановлению на работе независимо от обстоятельств, обусловивших необходимость его увольнения, от степени вины, предшествующего поведения и пр., а потому при рассмотрении соответствующего спора для признания судом увольнения незаконным и необоснованным достаточно лишь подтверждения наличия у работника ребенка - инвалида или инвалида с детства, не достигшего восемнадцатилетнего возраста, без какой-либо оценки других обстоятельств.
Аналогичные последствия влечет увольнение совершившего дисциплинарный проступок работника, входящего в состав профсоюзного органа и не освобожденного от основной работы, без предварительного согласия профсоюзного органа.
Конституционный Суд заключил, что установленный частью второй статьи 170 и частью второй статьи 235 КЗоТ Российской Федерации и пунктом 3 статьи 25 Федерального закона "О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности" запрет на увольнение работника, совершившего противоправное деяние, являющееся законным основанием для расторжения трудового договора по инициативе работодателя, представляет собой несоразмерное ограничение прав работодателя как стороны в трудовом договоре и в то же время субъекта экономической деятельности и собственника. Оспариваемые положения предоставляют работникам, имеющим детей - инвалидов или инвалидов с детства до достижения ими возраста восемнадцати лет, а также работникам, входящим в состав профсоюзных органов и не освобожденным от основной работы, необоснованные преимущества по сравнению с другими работниками и создают возможность злоупотребления правом, что несовместимо и с положениями статьи 19 Конституции Российской Федерации о равенстве всех перед законом и судом и о гарантиях равенства прав и свобод человека и гражданина.
Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать не соответствующей Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (части 1 и 2), 34 (часть 1), 35 (часть 2), 37 (часть 1), 46 (часть 1) и 55 (часть 3), часть вторую статьи 170 Кодекса законов о труде Российской Федерации в той части, в какой ею не допускается увольнение работников, имеющих детей - инвалидов или инвалидов с детства до достижения ими возраста восемнадцати лет, в случаях совершения ими дисциплинарных проступков, являющихся в соответствии с законом основанием для расторжения с ними трудового договора по инициативе работодателя.
2. Признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (части 1 и 2), 34 (часть 1), 35 (часть 2), 37 (часть 1), 46 (часть 1) и 55 (часть 3), часть вторую статьи 235 Кодекса законов о труде Российской Федерации и пункт 3 статьи 25 Федерального закона "О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности" в той части, в какой ими не допускается без предварительного согласия соответствующих профсоюзных органов увольнение работников, входящих в состав профсоюзных органов и не освобожденных от основной работы, в случаях совершения ими дисциплинарных проступков, являющихся в соответствии с законом основанием для расторжения с ними трудового договора по инициативе работодателя.
***
5. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 7 февраля 2002 года № 8-О об отказе в принятии к рассмотрению запроса Арбитражного суда Ростовской области о проверке конституционности подпункта "г" пункта 1 статьи 5 Закона Российской Федерации "О налоге на добавленную стоимость"
В определении рассматривается вопрос о возможности проверки Конституционным Судом Российской Федерации конституционности правовых актов, утративших свою силу до момента подачи обращения в Конституционный Суд.
Основные положения
Арбитражный суд Ростовской области обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом, в котором просил подтвердить конституционность подпункта "г" пункта 1 статьи 5 Закона "О налоге на добавленную стоимость", поскольку считает его не соответствующим Конституции Российской Федерации, либо признать - с учетом смысла, придаваемого ему правоприменительной практикой, - не соответствующим части 2 статьи 6, части 1 статьи 8, частям 1 и 2 статьи 19 и статье 57 Конституции. Указанным положением Закона "О налоге на добавленную стоимость" от НДС была освобождена квартирная плата в жилищном фонде всех форм собственности.
Конституционный Суд в своем определении указал, что в соответствии с частью второй статьи 43 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" рассмотрению в заседании Конституционного Суда подлежат лишь те обращения, в которых оспаривается конституционность закона, сохраняющего свою силу к моменту обращения заявителя в Конституционный Суд. Подпункт "г" пункта 1 статьи 5 Закона "О налоге на добавленную стоимость", как и почти все остальные положения этого Закона, с 1 января 2001 года утратил силу в связи со вступлением в силу части второй Налогового кодекса Российской Федерации. Поскольку Арбитражный суд Ростовской области обратился в Конституционный Суд 9 октября 2001 года, т.е. спустя продолжительное время после того, как оспариваемая им норма утратила юридическую силу, его запрос не мог быть признан допустимым.
***
6. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 7 февраля 2002 года № 13-О по жалобе гражданки Кулаковой Маргариты Ильиничны на нарушение ее конституционных прав абзацем пятым статьи 4 Закона Российской Федерации "О налоге с имущества, переходящего в порядке наследования или дарения"
Согласно данному определению от налога на имущество, переходящее в порядке наследования или дарения, освобождаются не только жилые дома, но и квартиры, переходящие в порядке наследования инвалидам I и II групп.
Основные положения
Налоговая инспекция по Юго - Западному административному округу города Москвы и Управление Министерства Российской Федерации по налогам и сборам по городу Москве отказали гражданке М.И.Кулаковой, унаследовавшей квартиру в городе Москве, в предоставлении ей как инвалиду II группы льготы в виде освобождения от уплаты налога на наследство.
В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации М.И. Кулакова утверждает, что примененный в ее деле абзац пятый статьи 4 Закона Российской Федерации от 12 декабря 1991 года "О налоге с имущества, переходящего в порядке наследования или дарения" (в редакции от 27 января 1995 года), согласно которому от налогообложения освобождаются жилые дома и транспортные средства, переходящие в порядке наследования инвалидам I и II групп, лишает инвалидов, получивших в наследство квартиру, льготы по налогообложению, чем нарушается право собственности, конституционные принципы равного налогового бремени, соразмерности налоговых ограничений и учета фактической платежеспособности налогоплательщика.
Закон Российской Федерации "О налоге с имущества, переходящего в порядке наследования и дарения" вступил в силу в период радикального преобразования отношений собственности на жилье. В результате принятия Закона РСФСР от 4 июля 1991 года "О приватизации жилищного фонда в РСФСР" и внесения в Жилищный кодекс РСФСР изменений и дополнений, касающихся регулирования права собственности на квартиры, такие объекты частной собственности, как жилой дом и квартира, были полностью уравнены в правовом титуле. Принятая в декабре 1993 года Конституция Российской Федерации закрепила равную правовую охрану всех объектов частной собственности, в том числе жилых помещений, и гарантии их наследования (статьи 35 и 40).
В тексте абзаца пятого статьи 4 Закона Российской Федерации "О налоге с имущества, переходящего в порядке наследования и дарения" эти изменения не нашли своего отражения, хотя в иных нормах того же Закона квартиры перечисляются в одном ряду с такими видами подлежащего налогообложению, в том числе льготному, собственного жилья, как жилые дома, дачи, садовые домики в садовых товариществах (статьи 2 и 4).
В определении Конституционного суда отмечено, что эта несогласованность не может быть объяснена ни с точки зрения защиты фискальных интересов государства (учитывая, что жилые дома, при наследовании которых предоставляется налоговая льгота инвалидам, как обособленные строения с прилегающей к ним территорией представляют, как правило, не меньшую ценность, чем квартира в доме), ни, тем более, с точки зрения социальной защиты инвалидов. Произвольное немотивированное исключение одного вида имущества, имеющего равный с другими видами имущества правовой титул, из общего для них регулирования льготного налогообложения не соответствовало бы юридической логике и нарушало бы конституционные принципы равенства и справедливости.
Таким образом, содержащееся в абзаце пятом статьи 4 Закона Российской Федерации "О налоге с имущества, переходящего в порядке наследования или дарения" положение об освобождении инвалидов I и II групп от налогообложения имущества в виде жилого дома, переходящего в их собственность в порядке наследования, не может пониматься как исключающее такую льготу в отношении имеющего тот же правовой статус имущества в виде квартиры.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
1. Положение, содержащееся в абзаце пятом статьи 4 Закона Российской Федерации "О налоге с имущества, переходящего в порядке наследования или дарения", в его конституционно - правовом истолковании не может служить основанием для отказа инвалидам I и II групп в освобождении от уплаты налога на переходящее в их собственность в порядке наследования имущество в виде квартиры.
В силу статьи 6 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" конституционно - правовой смысл данного положения, выявленный Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Определении, является общеобязательным и исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике.
2. Поскольку для разрешения поставленного гражданкой Кулаковой Маргаритой Ильиничной вопроса не требуется вынесения предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления, признать ее жалобу не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации.
3. Правоприменительное решение по делу гражданки М.И. Кулаковой подлежит пересмотру с учетом настоящего Определения.
***
7. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 7 февраля 2002 года № 17-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью "Солли" на нарушение конституционных прав и свобод Федеральным законом "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности" и Законом Краснодарского края "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности"
Определение вынесено в связи с жалобами на положения законодательства о едином налоге на вмененный доход.
Основные положения
Федеральным законом от 31 июля 1998 года "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности" (подпункт 8 пункта 1 статьи 3) и Законом Краснодарского края от 6 ноября 1998 года "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности" (абзац десятый статьи 3) розничная торговля горюче - смазочными материалами отнесена к тем сферам предпринимательской деятельности, занятие которой предполагает уплату единого налога на вмененный доход.
В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации ООО "Солли" оспаривает конституционность Федерального закона и Закона Краснодарского края "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности" в целом. По мнению заявителя, эти законы, которыми соответственно установлен и введен на территории Краснодарского края единый налог на вмененный доход, ограничивают право частной собственности, не формулируют полным и исчерпывающим образом обязанности налогоплательщика, исключают для правоприменителя необходимость определять фактические результаты экономической деятельности налогоплательщика. Кроме того, заявитель утверждает, что федеральный законодатель неправомерно предоставил органам законодательной (представительной) власти субъектов Российской Федерации чрезмерные полномочия по регулированию налоговых правоотношений, а потому оспариваемые законы противоречат части 1 статьи 19, части 1 статьи 34, статье 35, части 1 статьи 45, части 1 статьи 46, частям 2 и 3 статьи 55, статье 57, пункту "и" части 1 статьи 72, части 3 статьи 75 и статье 76 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд сослался на свое определение от 9 апреля 2001 года № 82-О, в котором указывалось, что положения Федерального закона "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности", взятые в системной связи, не только не исключают, но, напротив, предполагают учет фактической способности налогоплательщика к уплате единого налога, чем обеспечивается соблюдение конституционных прав и свобод, закрепленных частями 1 и 2 статьи 19, частью 1 статьи 34, частью 1 статьи 35 и статьей 57 Конституции Российской Федерации. Что касается полномочий законодателя субъекта Российской Федерации, то он, как указывалось в постановлении Конституционного Суда от 30 января 2001 года, может осуществлять собственное правовое регулирование налоговых правоотношений, если оно не затрагивает интересы Российской Федерации, не увеличивает налоговое бремя и не ухудшает положение налогоплательщика по сравнению с тем, как это определяется федеральным законом. Таким образом, ни Федеральный закон "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности", ни основанный на данном Федеральном законе Закон Краснодарского края "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности" в части, ему не противоречащей, не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права граждан и их объединений.
Из представленных в Конституционный Суд материалов следует, что причиной возникновения спора между ООО "Солли" и налоговым органом являются не сами предписания, содержащиеся в оспариваемых законах, а их применение при определении налоговой базы. Разрешение данного вопроса входит в компетенцию арбитражных судов и Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью "Солли", поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба признается допустимой, поскольку по предмету обращения Конституционным Судом Российской Федерации ранее приняты решения, сохраняющие свою силу, а также поскольку разрешение поставленных в жалобе вопросов Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно.
***
8. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 7 февраля 2002 года № 29-О по жалобе закрытого акционерного общества "Нижегородоблснаб" на нарушение конституционных прав и свобод положениями статьи 2 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций"
В данном определении рассматривается вопрос о правомерности установления элементов налогового обязательства подзаконными актами.
Основные положения
Федеральным законом от 31 декабря 1995 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций" предусмотрено принятие федерального закона, определяющего перечень затрат, включаемых в себестоимость продукции (работ, услуг), и порядок формирования финансовых результатов, учитываемых при расчете налогооблагаемой базы (пункт 3 статьи 1), и установлено, что впредь до принятия такого федерального закона следует руководствоваться действующим для этих случаев порядком (статья 2).
Соответствующий порядок закреплен в Положении о составе затрат по производству и реализации продукции (работ, услуг), включаемых в себестоимость продукции (работ, услуг), и о порядке формирования финансовых результатов, учитываемых при налогообложении прибыли, утвержденном Постановлением Правительства Российской Федерации от 5 августа 1992 года № 552 (с последующими изменениями и дополнениями). Согласно пункту 3 Положения в фактической себестоимости продукции (работ, услуг) отражаются в том числе затраты на гарантийный ремонт и гарантийное обслуживание изделий, на которые установлен гарантийный срок службы; причем данная норма в силу пунктов 1 и 2 названного Положения распространяется только на производителя продукции, установившего гарантийный срок.
Инспекция Министерства Российской Федерации по налогам и сборам по Ленинскому району города Нижнего Новгорода в ходе проверки соблюдения налогового законодательства за период с 1 января 1997 года по 1 октября 1999 года установила, что ЗАО "Нижегородоблснаб", которое не является производителем продукции, в нарушение действующего порядка необоснованно уменьшило налоговую базу по налогу на прибыль (и соответственно суммы платежей по НДС), исключив из нее затраты на гарантийный ремонт изделий, реализованных им покупателям. Исходя из этого, инспекция приняла решение о взыскании с ЗАО "Нижегородоблснаб" неуплаченных сумм налога на прибыль и налога на добавленную стоимость. Иск ЗАО "Нижегородоблснаб" о признании данного решения недействительным был оставлен Арбитражным судом Нижегородской области без удовлетворения. Постановлением Федерального арбитражного суда Волго - Вятского округа решение суда первой инстанции оставлено в силе. Заместитель председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, рассмотрев заявление ЗАО "Нижегородоблснаб", пришел к выводу, что оснований для принесения протеста не имеется.
В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации ЗАО "Нижегородоблснаб" утверждает, что запрет на включение в фактическую себестоимость продукции затрат на гарантийный ремонт, понесенных предприятиями розничной торговли, поскольку они не являются производителями продукции, нарушает его права и свободы, закрепленные в статьях 19, 35 и 57 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд указал, что в силу статьи 57 Конституции Российской Федерации и конкретизирующих ее статей 3 и 8 Налогового кодекса Российской Федерации налог может считаться правомерным при условии, что непосредственно законом определены все его необходимые элементы как индивидуального безвозмездного платежа, взимаемого с лиц в форме отчуждения принадлежащих им денежных средств в целях финансового обеспечения деятельности публичной власти. Объект налогообложения и налоговая база являются существенными элементами налогового обязательства и должны быть установлены именно законом. Следовательно, только закон может определить то имущество, которое является объектом налога на прибыль, и решить вопрос о включении в налогооблагаемую базу фактически полученных доходов, а также имущественных прав (прав требования).
В связи с этим, проверяя конституционность нормы, образуемой положениями статьи 2 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций" и пункта 57 Положения об особенностях определения налогооблагаемой базы для уплаты налога на прибыль банками и другими кредитными учреждениями, утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 16 мая 1994 года № 490, Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 28 октября 1999 года признал не соответствующей статьям 35, 46 и 57 Конституции Российской Федерации статью 2 указанного Федерального закона в той части, в какой она допускает действие подзаконного акта, на основании которого в противоречие с действующим налоговым законодательством при начислении налога на прибыль банка в налогооблагаемую базу включаются суммы присужденных, но не полученных штрафов, пеней и других санкций, а также позволяет судам при рассмотрении споров ограничиваться установлением только формальных условий применения данной нормы.
Статья 2 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций" носит бланкетный характер, поэтому вывод о неконституционности статьи 2 названного Федерального закона в указанной части носит общий характер и распространяется на иные случаи допускаемого данной статьей регулирования посредством подзаконных актов.
Таким образом, оспариваемая норма, содержащаяся во взаимосвязанных положениях статьи 2 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций" и пункта 3 Положения о составе затрат по производству и реализации продукции (работ, услуг), включаемых в себестоимость продукции (работ, услуг), и о порядке формирования финансовых результатов, учитываемых при налогообложении прибыли, в части отнесения к фактической себестоимости продукции (работ, услуг) затрат на гарантийный ремонт и гарантийное обслуживание изделий, на которые установлен гарантийный срок службы, учитываемых при налогообложении прибыли, является аналогичной норме, которая именно вследствие нарушения конституционных критериев законно установленного налога признана неконституционной в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 28 октября 1999 года, и, следовательно, также не соответствует статьям 35, 46 и 57 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
1. Норма, содержащаяся во взаимосвязанных положениях статьи 2 Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О налоге на прибыль предприятий и организаций" и пункта 3 Положения о составе затрат по производству и реализации продукции (работ, услуг), включаемых в себестоимость продукции (работ, услуг), и о порядке формирования финансовых результатов, учитываемых при налогообложении прибыли, - поскольку она допускает действие подзаконного акта, на основании которого в противоречие с действующим налоговым законодательством при начислении налога на прибыль предприятий, в порядке предпринимательской деятельности осуществляющих реализацию продукции, производителями которой они не являются, в налогооблагаемую базу включаются затраты на гарантийный ремонт и гарантийное обслуживание изделий, на которые установлен гарантийный срок службы, а также позволяет судам при рассмотрении соответствующих споров ограничиваться установлением только формальных условий ее применения, - не соответствует Конституции Российской Федерации, ее статьям 35, 46 и 57, как аналогичная законоположению, ранее признанному Конституционным Судом Российской Федерации не соответствующим Конституции Российской Федерации.
2. Поскольку для разрешения поставленного заявителем вопроса в соответствии с Федеральным конституционным законом "О Конституционном Суде Российской Федерации" не требуется вынесения предусмотренного его статьей 71 итогового решения в виде постановления, признать жалобу ЗАО "Нижегородоблснаб" не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации.
3. В соответствии с частью второй статьи 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" дело ЗАО "Нижегородоблснаб" подлежит пересмотру в установленном порядке с учетом настоящего Определения.
***
9. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 7 февраля 2002 года № 30-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы ОАО "Воткинский молочный завод" и граждан Одноралова Владимира Валерьевича, Панкина Алексея Яковлевича и Халикова Фаниса Файзовича на нарушение конституционных прав и свобод положениями пункта 4 статьи 79 Налогового кодекса Российской Федерации, пункта 3 статьи 2 и пункта 1 статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации
В данном определении Конституционный Суд указал, что положения статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации ("Ответственность за неисполнение денежного обязательства") не применяются к отношениям, возникающим при компенсации ущерба, причиненного незаконным взысканием с налогоплательщика денежных сумм в виде налоговых санкций.
Основные положения
В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации ОАО "Воткинский молочный завод" и акционеры этой организации В.В. Одноралов, А.Я.Панкин и Ф.Ф.Халиков утверждают, что отношения, возникающие при незаконном взыскании с налогоплательщика налоговыми органами штрафных санкций, не являются налоговыми правоотношениями в том смысле, как это вытекает из пункта 1 статьи 2 ГК Российской Федерации; по своей природе они приобретают гражданско - правовой характер, и потому причиненный вред подлежит возмещению в порядке пункта 1 статьи 395 ГК Российской Федерации.
По мнению заявителей, при несвоевременной уплате налога государство имеет право на взыскание с налогоплательщика дополнительной денежной суммы - пени, поэтому налогоплательщик также должен иметь право на защиту своей собственности на таких же условиях, на которых защищаются финансовые интересы государства; следовательно, налогоплательщик при компенсации ущерба, причиненного незаконным взысканием с него денежных сумм в виде налоговых санкций, должен иметь право требовать взыскания с государства дополнительной денежной суммы - процентов, между тем механизм компенсации ущерба, причиненного налогоплательщику, предусмотренный в Налоговом кодексе Российской Федерации (пункт 4 статьи 79), касается лишь излишне взысканных сумм налогов и пени и не распространяется на суммы излишне взысканных штрафов.
Заявители просили признать не соответствующими статьям 1, 2, части 2 статьи 8, статье 18, части 1 статьи 34, частям 1 и 2 статьи 35, статье 53, частям 2 и 3 статьи 55 и статье 57 Конституции Российской Федерации положения пункта 3 статьи 2 и пункта 1 статьи 395 ГК Российской Федерации (как не предусматривающие начисление процентов на незаконно взысканные с налогоплательщика суммы штрафов) и положения статьи 79 Налогового кодекса Российской Федерации (как не устанавливающие начисление процентов на возвращаемые (зачитываемые) излишне взысканные суммы штрафов).
Конституционный Суд, отвечая на вопросы, поставленные заявителями, сослался на свое определение от 19 апреля 2001 года № 99-О по жалобе ОАО "Большевик". В этом определении указано, что Конституция Российской Федерации, закрепляя в статье 53 право каждого на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями соответствующих государственных (в том числе налоговых) органов или их должностных лиц, не конкретизирует порядок, условия и размер возмещения причиненного вреда и не предоставляет заинтересованным лицам право выбора конкретных форм такого возмещения. Эти вопросы урегулированы другими законодательными актами, на основании которых разрешаются соответствующие споры.
В частности, обязательность применения статьи 395 ГК Российской Федерации, устанавливающей ответственность за неисполнение денежного обязательства, к соответствующим видам правоотношений в настоящее время не вытекает ни из общих норм о возмещении убытков, ни из конституционных положений, перечисленных заявителями в обоснование своей позиции.
Пункт 3 статьи 2 ГК Российской Федерации предписывает судам и иным правоприменительным органам применять гражданское законодательство к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой в том случае, если это предусмотрено законодательством. Тем самым применение положений статьи 395 ГК Российской Федерации в конкретных спорах зависит от того, являются ли спорные имущественные правоотношения гражданско - правовыми, а нарушенное обязательство - денежным, а если не являются, то имеется ли указание законодателя о возможности их применения к спорным правоотношениям. Разрешение же подобных вопросов к компетенции Конституционного Суда не относятся.
Неконституционность пункта 4 статьи 79 Налогового кодекса Российской Федерации заявители усматривали в том, что содержащаяся в нем норма, предусматривая начисление процентов на суммы излишне взысканного налога, не распространяет свое действие на незаконно взысканные суммы штрафа. Тем самым заявители, по сути, считают необходимым внести в данную норму соответствующее дополнение.
Разрешение этого вопроса также не входит в компетенцию Конституционного Суда, а является исключительной прерогативой федерального законодателя.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
Отказать в принятии к рассмотрению жалобы ОАО "Воткинский молочный завод" и граждан Одноралова Владимира Валерьевича, Панкина Алексея Яковлевича и Халикова Фаниса Файзовича, поскольку разрешение поставленного в ней вопроса Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно и поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба признается допустимой.
***
10. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 20 февраля 2002 года № 22-О по жалобе открытого акционерного общества "Большевик" на нарушение конституционных прав и свобод положениями статей 15, 16 и 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации
Конституционный Суд определил, что расходы на оплату юридической помощи, понесенные в целях восстановления нарушенного права, могут взыскиваться на основании норм Гражданского кодекса Российской Федерации о возмещении убытков.
Основные положения
В своей жалобе в Конституционный Суд ОАО "Большевик" оспаривает конституционность положений статей 15 и 16 ГК Российской Федерации, касающихся возмещения убытков, в том числе причиненных государственными органами и органами местного самоуправления, и статьи 1069 ГК Российской Федерации об ответственности за вред, причиненный государственными органами, органами местного самоуправления и их должностными лицами.
ОАО "Большевик" полагает, что ссылка на отсутствие в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации и Налоговом кодексе Российской Федерации норм о порядке возмещения расходов на оплату юридической помощи не может служить основанием для неприменения норм Гражданского кодекса Российской Федерации о возмещении убытков. В результате данного арбитражным судом толкования оспариваемых норм Гражданского кодекса Российской Федерации заявитель не имеет возможности возместить реальный ущерб, связанный с понесенными им расходами. Поэтому, по мнению ОАО "Большевик", оспариваемые нормы в той мере, в которой они, с учетом смысла, придаваемого им правоприменительной практикой, ограничивают право на взыскание реального ущерба, понесенного в целях восстановления нарушенного права, противоречат части 1 статьи 1, статьям 2, 18, 19, части 1 статьи 35, статьям 48, 52, 53 и части 3 статьи 56 Конституции Российской Федерации.
В своем определении по данной жалобе Конституционный Суд прежде всего отметил, что статья 45 Конституции Российской Федерации закрепляет государственные гарантии защиты прав и свобод (часть 1) и право каждого защищать свои права всеми не запрещенными законом способами (часть 2). К таким способам защиты гражданских прав относится возмещение убытков (статья 12, пункт 1 статьи 15 и статья 16 ГК Российской Федерации). При этом законодатель не установил каких-либо ограничений по возмещению имущественных затрат на представительство в суде интересов лица, чье право нарушено. Иное противоречило бы обязанности государства по обеспечению конституционных прав и свобод.
Согласно определению Конституционного Суда прямое закрепление в статье 91 ГПК РСФСР положения о присуждении судом стороне, в пользу которой состоялось решение, расходов по оплате помощи представителя с другой стороны, не означает, что из-за отсутствия аналогичной нормы в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации такие же расходы не могут быть взысканы при защите сторонами своих прав в порядке арбитражного судопроизводства. Иное противоречило бы закрепленному в части 1 статьи 19 Конституции Российской Федерации принципу равенства каждого перед законом и судом.
Таким образом, рассматриваемые статьи Гражданского кодекса Российской Федерации, направленные именно на реализацию права на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти, не могут применяться в противоречии с их конституционным смыслом.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
1. Признать жалобу ОАО "Большевик" не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного в ней вопроса не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления в связи с тем, что по этому вопросу Конституционным Судом Российской Федерации вынесены постановления, сохраняющие свою силу, а также в связи с неподведомственностью Конституционному Суду Российской Федерации проверки законности и обоснованности судебных решений.
2. Ходатайство ОАО "Большевик" в случае его обращения в соответствующий арбитражный суд в связи с пересмотром решения Арбитражного суда города Москвы от 9 октября 2000 года должно быть рассмотрено в установленном порядке с учетом правовой позиции, выраженной Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Определении и основанной, в частности, на постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1996 года, от 25 января 2001 года и от 24 января 2002 года.
***
11. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 марта 2002 года № 6-П по делу о проверке конституционности статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно - процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан С.С.Маленкина, Р.Н.Мартынова и С.В. Пустовалова
Постановление знаменует собой одно из наиболее принципиальных изменений в системе уголовного судопроизводства за последние годы - положения, допускающие задержание лица, подозреваемого в совершении преступления, на срок свыше 48 часов и применение в качестве меры пресечения заключения под стражу без судебного решения, признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации. С 1 июля 2002 года эти меры могут применяться только судом.
Основные положения
Граждане С.С.Маленкин, Р.Н.Мартынов и С.В.Пустовалов в своих жалобах в Конституционный Суд оспорили конституционность статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно - процессуального кодекса РСФСР, на основании которых на различных этапах досудебного производства по уголовному делу допускается ограничение свободы и личной неприкосновенности граждан на срок свыше 48 часов без судебного решения.
Предусмотрев в абзаце втором пункта 6 раздела второго "Заключительные и переходные положения", что до приведения уголовно - процессуального законодательства в соответствие с конституционными положениями сохраняется прежний порядок ареста, содержания под стражей и задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, Конституция Российской Федерации тем самым обязала законодателя в течение переходного периода, конкретные временные границы которого ею не определялись, внести изменения в действующее законодательство, с тем чтобы нормы о применении ареста (заключения под стражу) и содержании под стражей только на основании судебного решения и о предельном 48-часовом сроке задержания лица до вынесения судебного решения вошли в качестве обязательного элемента в механизм правового регулирования применения мер процессуального принуждения. Сохранение действия положений уголовно - процессуального закона, которыми регламентируются порядок задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления, и порядок применения заключения под стражу, таким образом, рассматривается как переходная мера, ограниченная по времени периодом, необходимым лишь для внесения в законодательство соответствующих изменений.
Конституционный Суд подчеркнул, что в случаях, когда право, для защиты которого необходимо принятие закона, непосредственно закреплено в Конституции Российской Федерации, исполнение подобной обязанности должно осуществляться скорейшим образом. Данная правовая позиция была сформулирована Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 2 февраля 1999 года.
18 декабря 2001 года был принят новый УПК Российской Федерации. Однако часть вторая его статьи 29, согласно которой только суд, в том числе в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, о продлении срока содержания под стражей, а также другие нормы, касающиеся передачи судам в ходе досудебного производства по уголовному делу полномочий по применению меры пресечения в виде заключения под стражу и продлению срока содержания под стражей, Федеральным законом от 18 декабря 2001 года "О введении в действие Уголовно - процессуального кодекса Российской Федерации" вводятся в действие лишь с 1 января 2004 года; до этого момента решения по таким вопросам по-прежнему принимает прокурор.
Следовательно, до наступления указанного срока порядок внесудебного ограничения свободы и личной неприкосновенности по-прежнему сохраняется в качестве составной части правовой системы Российской Федерации. Тем самым предписание абзаца второго пункта 6 раздела второго "Заключительные и переходные положения" Конституции Российской Федерации реализовано сугубо формально, чем нарушается его действительный смысл. Сохранение прежнего порядка задержания и применения в качестве меры пресечения заключения под стражу является отступлением не только от провозглашенных частью 2 статьи 22 и частью 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации особых процессуальных гарантий права на свободу и личную неприкосновенность, но и от закрепленных в статьях 17 и 18 Конституции Российской Федерации принципа непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина, обязанности Российской Федерации признавать и гарантировать их в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права. Это несовместимо и с принятыми на себя Россией обязательствами в связи с ратификацией ею Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать положения статей 90, 96, 122 и 216 УПК РСФСР, допускающие задержание лица, подозреваемого в совершении преступления, на срок свыше 48 часов и применение в качестве меры пресечения заключения под стражу без судебного решения, не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 17, 22 и 46 (часть 1), а также абзацу второму пункта 6 раздела второго "Заключительные и переходные положения".
Данные положения УПК РСФСР, а также все иные нормативные правовые положения, допускающие задержание до судебного решения на срок свыше 48 часов, а также арест (заключение под стражу) и содержание под стражей без судебного решения с 1 июля 2002 года не подлежат применению.
2. Федеральному Собранию надлежит незамедлительно внести в законодательство изменения, с тем чтобы обеспечить введение в действие норм, предусматривающих судебный порядок применения ареста (заключения под стражу), содержания под стражей, а также задержания подозреваемого на срок свыше 48 часов, с 1 июля 2002 года.
***
12. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 апреля 2002 года № 7-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Закона Красноярского края "О порядке отзыва депутата представительного органа местного самоуправления" и Закона Корякского автономного округа "О порядке отзыва депутата представительного органа местного самоуправления, выборного должностного лица местного самоуправления в Корякском автономном округе" в связи с жалобами заявителей А.Г.Злобина и Ю.А.Хнаева
Постановление касается вопросов организации голосования по вопросу об отзыве выборного лица местного самоуправления и установления его результатов.
Основные положения
Граждане А.Г.Злобин и Ю.А.Хнаев оспаривали в Конституционном Суде следующие положения Закона Красноярского края "О порядке отзыва депутата представительного органа местного самоуправления" и Закона Корякского автономного округа "О порядке отзыва депутата представительного органа местного самоуправления, выборного должностного лица местного самоуправления в Корякском автономном округе", касающиеся оснований и порядка такого отзыва:
положения о том, что выборное должностное лицо местного самоуправления может быть отозвано вследствие утраты доверия избирателей, как не устанавливающие конкретные основания утраты доверия;
положения, регулирующие процедуру отзыва выборного должностного лица местного самоуправления, как не предусматривающие обязательность уведомления выборного должностного лица о предстоящем собрании инициативной группы и истребования объяснений у отзываемого лица;
положения, закрепляющие условия внесения предложения в представительный орган местного самоуправления о проведении голосования об отзыве выборного должностного лица местного самоуправления, как не предусматривающие сбор подписей достаточного числа избирателей в поддержку голосования;
положения, устанавливающие порядок рассмотрения представительным органом местного самоуправления вопроса о назначении голосования об отзыве выборного должностного лица местного самоуправления, как не содержащие указания на необходимость подтверждения выдвигаемых оснований отзыва фактическими обстоятельствами и не предусматривающие обязательность уведомления этого лица о времени и месте заседания представительного органа местного самоуправления;
положения, в силу которых отзыв выборного должностного лица местного самоуправления может быть осуществлен меньшинством от общего числа граждан, имеющих право участвовать в голосовании.
По мнению заявителей, оспариваемые нормы допускают произвольное использование отзыва и не содержат гарантий от злоупотреблений им, в частности, по политическим мотивам; тем самым один институт непосредственной демократии (отзыв выборного должностного лица) противопоставляется другому (выборам), нарушаются конституционное право граждан на участие в осуществлении власти через органы местного самоуправления и конституционный принцип равенства всех перед законом и судом, умаляется достоинство личности, что противоречит частям 2 и 3 статьи 3, частям 1, 2 и 3 статьи 13, частям 1 и 2 статьи 19, части 1 статьи 21, части 2 статьи 32, части 2 статьи 130 и статье 133 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд при принятии решения исходил из того, что право муниципальных образований вводить конкретный порядок и условия такого воздействия, как отзыв выборного должностного лица местного самоуправления, предполагает недопустимость искажения смысла выборов и предназначения каждой из форм непосредственной демократии (Конституционный Суд уже обращал на это внимание в своем Постановлении от 10 июня 1998 года). Это требование должно соблюдаться в законах субъектов Российской Федерации и уставах муниципальных образований, если ими вводится институт отзыва.
Кроме того, согласно правовой позиции, сформулированной Конституционным Судом в Постановлениях от 7 июня 2000 года и от 24 декабря 1996 года, облегченная процедура отзыва, которая может приводить к злоупотреблению его использованием, недопустима, в том числе с точки зрения необходимости обеспечения непрерывности осуществления функций выборной публичной власти. Эта правовая позиция распространяется и на институт отзыва выборного должностного лица местного самоуправления.
Исходя из этого, Конституционный Суд заключил, что к основаниям отзыва выборного лица местного самоуправления не может относиться общая негативная оценка деятельности должностного лица без ее обоснования подлежащими проверке фактами, поскольку тем самым могут произвольно ставиться под сомнение результаты выборов, завершившихся избранием соответствующего должностного лица.
Конституционный Суд также указал, что во избежание необоснованного отзыва, и прежде всего произвольного вынесения на голосование вопроса об отзыве, в уставе муниципального образования или в законе субъекта Российской Федерации (в случае урегулирования им института отзыва) должна устанавливаться достаточно высокая норма сбора подписей в поддержку начала процедуры отзыва - не менее числа подписей, требуемых при выдвижении на выборах, с тем чтобы соответствующее регулирование не было неопределенным.
Процентные показатели, определяющие минимальное число голосов избирателей, необходимое для осуществления отзыва выборного должностного лица местного самоуправления, должны гарантировать от необоснованного противопоставления голосования по отзыву волеизъявлению избирателей на состоявшихся муниципальных выборах. Поэтому недопустимо, чтобы отзыв мог быть осуществлен в основном голосами граждан, оставшихся на соответствующих выборах в меньшинстве, т.е. голосовавших за кандидатов, которые не получили необходимого большинства. Следовательно, законодатель субъекта Российской Федерации обязан исходить из того, что за отзыв должно проголосовать по крайней мере не меньшее число граждан, чем то, которым отзываемое лицо было избрано, чтобы голосованием по отзыву не умалялось значение выявленного в ходе выборов волеизъявления избирателей и обеспечивалась охрана его результатов.
Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации положения статей 5, 6, 10 и пункта 9 статьи 13 Закона Красноярского края "О порядке отзыва депутата представительного органа местного самоуправления", поскольку эти положения в их конституционно - правовом смысле, выявленном в настоящем Постановлении, предполагают в качестве гарантии права на возражение против отзыва обязательное уведомление лица, в отношении которого осуществляется процедура отзыва, о проведении собраний (заседаний) группы избирателей, комиссии по рассмотрению предложения о назначении голосования об отзыве, о заседании (сессии) представительного органа по данному вопросу.
2. Признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 3 (части 2 и 3), 12, 46 (части 1 и 2), 130 и 133 положения статьи 1 Закона Красноярского края "О порядке отзыва депутата представительного органа местного самоуправления" и пункта 1 статьи 2 Закона Корякского автономного округа "О порядке отзыва депутата представительного органа местного самоуправления, выборного должностного лица местного самоуправления в Корякском автономном округе" об основаниях отзыва выборного должностного лица местного самоуправления, поскольку они допускают применение отзыва вне связи с конкретными решениями или действиями (бездействием), которые могут быть подтверждены или опровергнуты в судебном порядке.
3. Признать не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (часть 2) и 130 положение пункта 1 статьи 11 Закона Красноярского края "О порядке отзыва депутата представительного органа местного самоуправления", касающееся установления числа подлежащих сбору подписей, как неопределенное по своему содержанию.
Это не исключает правомочия муниципальных образований, самостоятельно решая вопрос о введении института отзыва, осуществить в своих уставах его необходимую нормативную конкретизацию, в том числе в целях придания определенности соответствующим способам установления числа подлежащих сбору подписей.
4. Признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 3 (части 2 и 3), 32 (часть 2) и 130 взаимосвязанные положения подпунктов "а" и "в" пункта 3 статьи 26 Закона Красноярского края "О порядке отзыва депутата представительного органа местного самоуправления" и взаимосвязанные положения статьи 37 и пункта 1 статьи 39 Закона Корякского автономного округа "О порядке отзыва депутата представительного органа местного самоуправления, выборного должностного лица местного самоуправления в Корякском автономном округе", поскольку они допускают, что отзыв выборного должностного лица местного самоуправления может быть осуществлен меньшим числом голосов, чем то, которым это лицо было избрано.
5. В соответствии с частью второй статьи 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" дела заявителей А.Г.Злобина и Ю.А.Хнаева в случае их обращения в суд общей юрисдикции подлежат пересмотру с учетом настоящего Постановления.
***
13. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 4 апреля 2002 года № 8-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" в связи с запросами Государственного Собрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия) и Совета Республики Государственного Совета - Хасэ Республики Адыгея
Предметом рассмотрения по настоящему делу являлись положения Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации", в которых устанавливаются меры федерального воздействия, применяемые в случаях неисполнения судебных решений о признании нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации и федеральным законам.
Основные положения
Конституционный Суд указал, что необходимость адекватных мер федерального воздействия в целях защиты Конституции Российской Федерации, обеспечения ее высшей юридической силы, верховенства и прямого действия, а также верховенства основанных на ней федеральных законов на всей территории Российской Федерации вытекает непосредственно из закрепленных Конституцией Российской Федерации основ конституционного строя Российской Федерации как демократического федеративного правового государства, обязанного обеспечивать признание, соблюдение и защиту прав и свобод, единство статуса личности на всей территории Российской Федерации, а также защиту других конституционных ценностей, таких как суверенитет и государственная целостность Российской Федерации, единство системы государственной власти, разграничение предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами, единство экономического пространства, обеспечение обороны страны и безопасности государства (часть 1 статьи 1, статья 2; часть 1 статьи 3; части 1 и 2 статьи 4; части 1 и 3 статьи 5; часть 1 статьи 8; часть 3 статьи 11; части 1 и 2 статьи 15; часть 3 статьи 55).
Исходя из этого, федеральный законодатель - с учетом конституционного принципа федерализма и вытекающих из него взаимных прав и обязанностей федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов Российской Федерации, необходимости их согласованной деятельности по обеспечению соответствия нормативных актов субъектов Российской Федерации федеральной Конституции и федеральным законам - должен установить такой контрольный механизм, который обеспечивал бы эффективное исполнение органами государственной власти субъектов Российской Федерации их конституционной обязанности соблюдать Конституцию Российской Федерации и федеральные законы и не допускать принятия противоречащих им законов и иных нормативных актов.
По смыслу указанных положений Конституции Российской Федерации осуществление Российской Федерацией принадлежащих ей полномочий по защите Конституции Российской Федерации и контролю за ее соблюдением, а также за соблюдением федеральных законов не может не предполагать наступления для органов государственной власти субъектов Российской Федерации - в случае невыполнения ими указанной конституционной обязанности - негативных правовых последствий, включая применение мер федерального воздействия.
В силу прямого указания Конституции Российской Федерации Конституционный Суд Российской Федерации выступает в качестве су-дебной инстанции, уполномоченной окончательно разрешать публично - правовые споры о соответствии Конституции Российской Федерации федеральным законам нормативных актов субъектов Российской Федерации, в том числе устанавливая, что акты, которыми определяется их конституционный статус, противоречат федеральному закону (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 11 апреля 2000 года по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 1, 21 и 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" и Определение от 19 апреля 2001 года по ходатайству об официальном разъяснении Определения от 27 июня 2000 года № 92-О). Это обусловлено тем, что оценка соответствия акта субъекта Российской Федерации федеральному акту всегда конституционно обоснована закрепленным в Конституции Российской Федерации разграничением предметов ведения между Российской Федерацией и ее субъектами (статьи 71, 72, 73 и 76 Конституции Российской Федерации).
На основе конституционных норм в целях защиты верховенства Конституции Российской Федерации и федеральных законов осуществляется также судебный контроль, возложенный на иные суды (статьи 120, 126 и 127 Конституции Российской Федерации), чьи полномочия устанавливаются федеральными конституционными законами (часть 3 статьи 128 Конституции Российской Федерации). Однако поскольку в основе мер федерального воздействия, направленных на соблюдение субъектами Российской Федерации федеральных правовых предписаний, должны лежать вытекающие из конституционных норм о разграничении компетенции Российской Федерации и ее субъектов и о статусе последних окончательные выводы о несоответствии нормативных актов субъектов Российской Федерации федеральным нормативным актам, то применение данных мер предполагает во всяком случае проверку указанных актов Конституционным Судом Российской Федерации, в том числе при наличии решений других компетентных судов.
Конституционный Суд Российской Федерации может быть востребован для разрешения спора между Российской Федерацией и ее субъектом после принятия судом общей юрисдикции решения о признании нормативного акта субъекта Российской Федерации недействующим, а также после того, как суд общей юрисдикции, потребовав от принявшего акт органа его отмены или изменения и осуществляя контроль за исполнением своего решения, установил обстоятельства, свидетельствующие о непринятии необходимых мер в этих целях и о наличии указанных в рассматриваемом Федеральном законе негативных последствий такого бездействия органа государственной власти субъекта Российской Федерации, что является основанием для применения мер федерального воздействия. В любой из таких ситуаций субъект Российской Федерации вправе обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации за подтверждением того факта, что его закон подлежит применению как не противоречащий Конституции Российской Федерации (статья 85 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации"). Данное право субъекта Российской Федерации является существенной гарантией его конституционного статуса.
Если же перечисленные в частях 2 и 4 статьи 125 Конституции Российской Федерации федеральные органы государственной власти считают, что должны быть применены предусмотренные рассматриваемым Федеральным законом меры, то это порождает их обязанность обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации за подтверждением нарушения установленного разграничения компетенции, выразившегося в отрицании верховенства федерального регулирования (статьи 84, 92 и 101 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации"). Такое обращение возможно в том числе со стороны ранее рассматривавших дело федеральных судов общей юрисдикции, решения которых не исполнены органами государственной власти субъекта Российской Федерации, а также конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации.
В ситуации, когда Конституционным Судом Российской Федерации не осуществлялась проверка нормативного акта субъекта Российской Федерации по обращениям указанных органов государственной власти, Президент Российской Федерации должен инициировать - в качестве обязательной предпосылки досрочного прекращения полномочий (роспуска) законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации - проведение соответствующих процедур в порядке конституционного судопроизводства.
Вместе с тем в силу статьи 3(1) Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" меры федерального воздействия в отношении органов государственной власти субъектов Российской Федерации применяются в случае принятия ими нормативных правовых актов, противоречащих Конституции Российской Федерации, федеральным конституционным законам и федеральным законам и повлекших за собой массовые и грубые нарушения прав и свобод человека и гражданина, угрозу единству и территориальной целостности Российской Федерации, национальной безопасности Российской Федерации и ее обороноспособности, единству правового и экономического пространства Российской Федерации. Таким образом, применение указанных мер федерального воздействия в связи лишь с формальным противоречием нормативного акта субъекта Федерации федеральному нормативному правовому акту исключается.
Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации положения подпункта "г" пункта 1 и пункта 4 статьи 9 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" о досрочном прекращении полномочий (роспуске) законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации, поскольку по смыслу этих положений, исходя из их места в системе федеральных законодательных актов, предполагается, что процедура реализации данной меры федерального воздействия, завершающаяся принятием федерального закона, включает в себя в качестве обязательных элементов решение суда о признании нормативного акта субъекта Российской Федерации не соответствующим Конституции Российской Федерации и федеральным законам, а также решение суда, которым подтверждается уклонение от исполнения первоначального судебного акта и признается необходимость федерального воздействия в целях его исполнения; при этом данная мера федерального воздействия не может быть реализована в связи лишь с формальным противоречием нормативного акта субъекта Российской Федерации федеральному регулированию, поскольку ее применение обусловлено обязательностью подтверждения в судебном порядке того, что неправомерный нормативный акт и его несвоевременное устранение из правовой системы Российской Федерации повлекли массовые и грубые нарушения прав и свобод человека и гражданина, угрозу единству, территориальной целостности, национальной безопасности, обороноспособности, единству правового и экономического пространства Российской Федерации.
2. Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации положения подпункта "г" пункта 1 статьи 19 и пунктов 2 и 3 статьи 29(1) Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" о порядке отрешения высшего должностного лица субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) от должности, поскольку по смыслу этих положений, исходя из их места в системе федеральных законодательных актов, предполагается, что процедура применения данной меры федерального воздействия, завершающаяся изданием указа Президента Российской Федерации, включает в себя в качестве обязательных элементов решение суда о признании нормативного акта субъекта Российской Федерации не соответствующим Конституции Российской Федерации и федеральным законам, а также решение суда, которым подтверждаются уклонение от исполнения первоначального судебного акта и необходимость федерального воздействия в целях обеспечения его исполнения; при этом указанная мера не может быть применена в связи лишь с формальным противоречием нормативного акта высшего должностного лица субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа субъекта Российской Федерации) либо исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации федеральному нормативному акту, так как ее применение обусловливается подтверждением в судебном порядке того, что неправомерный нормативный акт повлек массовые и грубые нарушения прав и свобод человека и гражданина, угрозу единству, территориальной целостности, национальной безопасности, обороноспособности, единству правового и экономического пространства Российской Федерации.
3. Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации положения пунктов 6 и 7 статьи 19 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" об отставке высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации в связи с отрешением Президентом Российской Федерации высшего должностного лица (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти) субъекта Российской Федерации от должности, поскольку эти положения во взаимосвязи с пунктом 2 статьи 17 и подпунктом "в" пункта 7 статьи 18 того же Федерального закона направлены на беспрепятственное осуществление вновь избранным высшим должностным лицом (руководителем высшего исполнительного органа государственной власти) субъекта Российской Федерации полномочия самостоятельно формировать возглавляемый им орган.
4. Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации положения пункта 4 статьи 29.1 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" о временном отстранении Президентом Российской Федерации по мотивированному представлению Генерального прокурора Российской Федерации высшего должностного лица (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти) субъекта Российской Федерации от исполнения обязанностей в случае предъявления ему обвинения в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. При этом не исключается обжалование указа Президента Российской Федерации в Верховный Суд Российской Федерации в процедуре уголовного судопроизводства.
5. Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации положения абзаца шестого пункта 3 статьи 5, пункта 2 статьи 9, подпункта "б" пункта 1, пунктов 2, 3, 4 и 5 статьи 19 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" о возможности досрочного прекращения полномочий законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации по решению высшего должностного лица (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти) субъекта Российской Федерации и отставки высшего должностного лица (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти) субъекта Российской Федерации в связи с выражением ему недоверия законодательным (представительным) органом государственной власти субъекта Российской Федерации, а также о возможности принятия законодательным (представительным) органом государственной власти решения о недоверии (доверии) руководителям органов исполнительной власти субъекта Российской Федерации, в назначении которых на должность законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации принимал участие в соответствии с конституцией, уставом субъекта Российской Федерации.
Признание названных положений не противоречащими Конституции Российской Федерации не препятствует конкретизации регулирования соответствующих отношений в конституциях, уставах и законах субъектов Российской Федерации.
6. В соответствии со статьями 6 и 80 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" конституционно - правовой смысл положений Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации", выявленный в настоящем Постановлении, является общеобязательным, в том числе при толковании действующих и принятии новых актов, формирующих нормативную базу мер федерального воздействия как комплексного правового института.
***
14. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 9 апреля 2002 года № 28-О по жалобе гражданина Ефимова Николая Петровича на нарушение его конституционных прав частью третьей статьи 386 и частью второй статьи 387 Уголовно - процессуального кодекса РСФСР
Данное определение Конституционного Суда касается установленных уголовно - процессуальным законодательством ограничений на пересмотр дел по вновь открывшимся обстоятельствам.
Основные положения
В жалобе гражданина Н.П.Ефимова оспаривается конституционность:
части третьей статьи 386 УПК РСФСР, согласно которой прокурор, если он не усматривает оснований для возбуждения производства по вновь открывшимся обстоятельствам, отказывает в этом своим мотивированным постановлением; постановление прокурора должно быть сообщено заинтересованным лицам, предприятиям, учреждениям или организациям, которые могут обжаловать его вышестоящему прокурору;
части второй статьи 387 УПК РСФСР, согласно которой при отсутствии оснований к возобновлению дела прокурор своим мотивированным постановлением прекращает производство; это постановление должно быть сообщено заинтересованным лицам, предприятиям, учреждениям или организациям, которые могут его обжаловать вышестоящему прокурору.
По мнению заявителя, этими положениями нарушаются его права, закрепленные статьями 45, 46 и частью 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации.
Конституционный Суд Российской Федерации ранее неоднократно обращался к вопросу о конституционно - правовой природе института пересмотра судебных решений, вступивших в законную силу. Как отмечалось в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1996 года, возобновление уголовных дел, будучи особой стадией уголовного судопроизводства, предусматривает основания и процедуры устранения допущенных при их рассмотрении судебных ошибок, которые не были или не могли быть выявлены ранее. По своему содержанию и предназначению возобновление дел, т.е. их новое рассмотрение, выступает в качестве механизма, дополняющего обычные способы обеспечения правосудности приговоров и, имея резервное значение, используется, когда неприменимы или исчерпаны все другие средства процессуально - правовой защиты.
Согласно изложенным Конституционным Судом Российской Федерации в названном Постановлении от 2 февраля 1996 года и в Постановлении от 3 февраля 1998 года, положение о недопустимости пересмотра в порядке надзора постановлений Президиума Верховного Суда Российской Федерации либо Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации не может служить основанием для отказа в пересмотре судебного решения по вновь открывшимся обстоятельствам в связи с обнаружившейся судебной ошибкой, которая не была или не могла быть выявлена ранее. В противном случае ошибочное судебное решение не могло бы быть исправлено, что несовместимо с принципом правосудности (законности и обоснованности) решений судов общей юрисдикции и арбитражных судов и с предназначением судопроизводства в этих судах по защите прав и законных интересов граждан и иных лиц.
Как указал Конституционный Суд Российской Федерации, правосудие по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах. Судебное решение не может быть признано справедливым и правосудным, а судебная защита - полной и эффективной, если допущена судебная ошибка.
В Постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации от 13 ноября 1995 года и от 29 апреля 1998 года сформулирована правовая позиция, в соответствии с которой уголовно - процессуальный закон не может вводить нормы, не позволяющие гражданам, чьи права и законные интересы затрагиваются отказом в возбуждении уголовного дела или прекращением дела, добиваться их защиты в суде. Исходя из этого, Конституционный Суд признал неконституционными нормы, исключающие судебное обжалование итоговых решений прокурора, следователя или органа дознания по вопросу о возбуждении дела и по вопросу о передаче дела в суд, принимаемых в результате проверки и расследования фактов и обстоятельств в досудебной стадии производства по уголовным делам.
Конституционный Суд Российской Федерации определил:
1. Положения части третьей статьи 386 УПК РСФСР и части второй статьи 387 УПК РСФСР - в той мере, в какой они не допускают судебную проверку обоснованности постановлений прокурора об отказе в возбуждении и о прекращении производства по вновь открывшимся обстоятельствам, препятствуя тем самым исправлению допущенных судебных ошибок и восстановлению нарушенных вследствие этого прав и законных интересов граждан и иных лиц, - как не соответствующие Конституции Российской Федерации, ее статьям 46 (части 1 и 2) и 55 (часть 3), утрачивают силу и не подлежат применению судами, другими органами и должностными лицами.
2. Поскольку по жалобе гражданина Ефимова Николая Петровича не требуется вынесения предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения Конституционного Суда Российской Федерации в форме постановления, дальнейшее производство по данной жалобе прекратить.
3. Судебные решения по делу гражданина Ефимова Николая Петровича, основанные на положениях части третьей статьи 386 и части второй статьи 387 УПК РСФСР, в той мере, в какой эти положения настоящим Определением признаны утрачивающими силу и не подлежащими применению как не соответствующие Конституции Российской Федерации, должны быть пересмотрены в установленном порядке.
***
15. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 12 апреля 2002 года № 9-П по делу о проверке конституционности положений статей 13 и 14 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" в связи с жалобой гражданина А.П.Быкова, а также запросами Верховного Суда Российской Федерации и Законодательного Собрания Красноярского края
Постановление Конституционного Суда по данному делу существенно ограничивает неприкосновенность депутатов законодательных органов государственной власти субъектов Российской Федерации.
Основные положения
Гражданин А.П.Быков просил Конституционный Суд признать соответствующими Конституции Российской Федерации статьи 13 и 14 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации", устанавливающие режим неприкосновенности депутатов законодательных органов власти субъектов Российской Федерации. Эти статьи были применены в деле А.П.Быкова Законодательным собранием Красноярского края, но Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации оценены как противоречащие Конституции Российской Федерации. С просьбой подтвердить конституционность статьи 13 и пунктов 1 - 4 статьи 14 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" в Конституционный Суд Российской Федерации на основании части 2 статьи 125 Конституции Российской Федерации обратилось и Законодательное собрание Красноярского края. Наконец, Верховный Суд Российской Федерации в своем запросе, направленном в Конституционный Суд Российской Федерации не в связи с рассмотрением конкретного дела, а также в порядке части 2 статьи 125 Конституции Российской Федерации, напротив, утверждает, что закрепленный данными статьями Федерального закона институт неприкосновенности депутата законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации, в том числе необходимость получения согласия законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации на осуществление в отношении депутата уголовного и административного преследования, противоречит статьям 15, 91, 98 и 122 Конституции Российской Федерации.
В ряде своих ранее вынесенных решений (Постановления от 30 ноября 1995 года, от 20 февраля 1996 года, от 10 декабря 1997 года, Определения от 8 января 1998 года № 3-О, от 4 июня 1998 года № 96-О, от 5 ноября 1998 года № 147-О) Конституционный Суд пришел к выводу, что законодатель субъекта Российской Федерации, регулируя в пределах своей компетенции вопросы статуса депутата, не может предусматривать освобождение его от уголовной и административной ответственности, установленной федеральным законом, поскольку это было бы вторжением в сферу ведения и полномочий Российской Федерации. Вопрос о неприкосновенности депутатов в той мере, в какой он затрагивает сферу действия уголовного и уголовно - процессуального законодательства и основные принципы административной ответственности, относится к ведению Российской Федерации. Поэтому для депутатов законодательных (представительных) органов субъектов Российской Федерации особые условия привлечения к уголовной и административной ответственности законами субъектов Российской Федерации устанавливаться не могут. Федеральный же законодатель, принимая соответствующий нормативный акт, должен соблюдать требования Конституции Российской Федерации, составляющие конституционно - правовую основу такого регулирования.
В Российской Федерации как демократическом федеративном правовом государстве с республиканской формой правления федеральный парламент и парламенты субъектов Российской Федерации являются органами народного представительства, выразителями интересов и воли народа (соответственно народа России и народа субъекта Российской Федерации), осуществляющими законодательную власть. Особым положением парламента и его функциями как законодательного (представительного) органа государственной власти обусловлены его самостоятельность в системе разделения властей и независимость его членов от чьих бы то ни было указаний; депутаты связаны лишь Конституцией и своей совестью (так называемый принцип свободного мандата). Из этого вытекает необходимость специальных гарантий беспрепятственного осуществления парламентариями своих полномочий. К числу таких гарантий, обусловленных природой парламента и депутатского мандата, характером выполняемых задач, относится публично - правовой институт парламентской неприкосновенности, призванный оградить депутата от неправомерного вмешательства в его деятельность по осуществлению мандата, в том числе со стороны органов исполнительной власти, от попыток оказать на него давление путем привлечения или угрозы привлечения к уголовной или административной ответственности. Вместе с тем неприкосновенность не может рассматриваться как личная привилегия депутата, освобождающая его от ответственности за совершенные уголовные и административные правонарушения.
Парламентская неприкосновенность предполагает надлежащую защиту депутата при осуществлении им собственно депутатской деятельности (реализации депутатских прав, выполнении депутатских обязанностей), чем обусловлен общепризнанный в правовом государстве принцип, согласно которому депутат не несет ответственности за действия по осуществлению мандата, в том числе по истечении срока полномочий.
Одним из существенных элементов депутатской неприкосновенности является особый порядок привлечения депутата к уголовной ответственности и административной ответственности, налагаемой в судебном порядке. При этом федеральный законодатель, закрепляя принцип неприкосновенности депутатов законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации, не может освобождать их от уголовной и от административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, но вправе предусмотреть особые условия привлечения их к такой ответственности. Конкретный объем неприкосновенности, обеспечивающий недопустимость преследования депутата именно в связи с его депутатской деятельностью и в целях оказания влияния на нее, должен быть определен федеральным законодателем с соблюдением требований Конституции Российской Федерации.
Федеральный законодатель может установить для депутатов законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации лишь такие дополнительные процессуальные гарантии, которые, не исключая уголовную или административную ответственность, налагаемую в судебном порядке, предусматривали бы обусловленное предназначением института парламентской неприкосновенности определенное усложнение соответствующих процедур.
Между тем положениями пунктов 1, 2, 3 и 4 статьи 13 и пунктов 1, 2, 3 и 4 статьи 14 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" в их взаимосвязи устанавливается запрет на привлечение депутата к уголовной и к административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, на осуществление связанных с этим мер уголовно - процессуального и административно - процессуального характера и на передачу дела в суд без согласия законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации, которому тем самым в данном вопросе предоставляются неограниченные дискреционные полномочия. Установив такой запрет, федеральный законодатель нарушил статью 10, часть 1 статьи 19, часть 1 статьи 46, статьи 118 и 126 Конституции Российской Федерации.
Исходя из предназначения института парламентской неприкосновенности, участие законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации в процедуре лишения депутата неприкосновенности возможно только в отношении действий, совершаемых им при осуществлении депутатских полномочий. Предоставление же парламенту, не являющемуся ни органом уголовного преследования, ни судебным органом, права освобождать от привлечения к уголовной или административной ответственности несовместимо с целями института парламентской неприкосновенности.
Конституционный Суд Российской Федерации постановил:
1. Признать положение пункта 1 статьи 13 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации", согласно которому депутат законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации обладает неприкосновенностью в течение всего срока его полномочий, соответствующим Конституции Российской Федерации, поскольку им закрепляется принцип парламентской неприкосновенности в качестве гарантии беспрепятственного осуществления депутатских полномочий.
2. Признать положения пункта 5 статьи 13 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" о недопустимости привлечения депутата к уголовной или административной ответственности за высказанное мнение, позицию, выраженную при голосовании, и другие действия, соответствующие статусу депутата, в том числе по истечении срока его полномочий, кроме случаев, когда со стороны депутата были допущены публичные оскорбления, клевета или иные нарушения, ответственность за которые предусмотрена федеральным законом, соответствующими Конституции Российской Федерации.
3. Признать положения пунктов 1, 2 и 3 статьи 13 и пунктов 1, 2 и 4 статьи 14 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" - в той мере, в какой ими устанавливается запрет на привлечение депутата к уголовной и к административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, и на осуществление обусловленных этим мер уголовно - процессуального и административно - процессуального характера без согласия законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации, - не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 10, 19 (часть 1), 46 (часть 1), 118 и 126.
4. Признать положение пункта 4 статьи 13 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации", согласно которому в случае возбуждения дела, предусматривающего уголовную или административную ответственность, налагаемую в судебном порядке, в отношении действий депутата, не связанных с осуществлением им своих полномочий, по завершении дознания, предварительного следствия или производства по административным правонарушениям, такое дело не может быть передано в суд без согласия законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации, а также положение пункта 3 статьи 14 данного Федерального закона, на основании которого для получения такого согласия прокурор субъекта Российской Федерации вносит представление в законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации, не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 10, 19 (часть 1), 46 (часть 1), 118 и 126.
5. В силу статей 79 и 80 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Федеральному Собранию надлежит внести изменения в соответствующие законодательные акты, с тем чтобы урегулировать процессуальные гарантии, связанные с привлечением депутатов законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации к уголовной и к административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, в соответствии с требованиями Конституции Российской Федерации и с учетом настоящего Постановления.
Впредь до введения в действие пункта 9 части первой статьи 448 и части первой статьи 450 УПК Российской Федерации и внесения других вытекающих из настоящего Постановления необходимых изменений в действующее законодательство пункты 1, 2 и 3 статьи 13 и пункты 1, 2 и 4 статьи 14 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" с момента провозглашения настоящего Постановления действуют в части, относящейся к обязанности прокурора субъекта Российской Федерации вносить представление в законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации для рассмотрения вопроса о лишении депутата неприкосновенности и к праву законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации принять решение о несогласии на привлечение депутата к уголовной или административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, его арест и иные меры процессуального принуждения в ходе уголовного и административного преследования, если он придет к выводу о наличии фактов, подтверждающих, что такое преследование предпринято с целью воспрепятствовать осуществлению депутатом своих полномочий и повлиять на его деятельность; указанное решение не носит характер запрета и подлежит судебной проверке.
6. В соответствии с частью второй статьи 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" признание не соответствующими Конституции Российской Федерации положений Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации", указанных в пунктах 3 и 4 резолютивной части настоящего Постановления, является основанием для отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, в том числе конституций (уставов) и законов субъектов Российской Федерации, содержащих такие же положения. Такие положения не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами.
